Часть первая

Глава первая

Балтус поспешил. Назвав Колычева товарищем капитаном, он тем самым дал понять, что вопрос с его реабилитацией можно считать решенным. Это дело времени: каких-нибудь полутора-двух недель, необходимых для совершения установленной процедуры формальностей в Военном совете фронта, куда командованием батальона направлялись представления на тех особо отличившихся в боях штрафников, кто, не будучи ранен, не пролив крови, тем не менее подпадал под определение искупивших вину и заслуживающих освобождения из батальона.

Процедура рассмотрения и утверждения представлений носила общепринятый протокольный характер с заранее предсказуемым результатом. Принимая решение, члены Военного совета, как правило, не вникали в подробности личных дел и боевых характеристик соискателей, каждого в отдельности, а «голосовали» список в целом. Так было до и после Сталинграда. Все, кого командование батальона представляло к снятию судимости и восстановлению в прежних правах, желанную свободу получали. Поэтому у Балтуса не было оснований сомневаться и беспокоиться за ожидаемый конечный результат.

Но на этот раз произошло непредвиденное. Безотказный канцелярский механизм дал сбой. Кому-то из членов Военного совета список из 81 человека – два полнокровных взвода – показался необоснованно завышенным. «Оправдывать штрафников целыми взводами – это уж слишком!» Вопрос вернули на доработку. После чего в списке осталось только 27 имен. Ровно треть от первоначально заявленного состава.

Последним пунктом решения командиру батальона майору Балтусу, заподозренному в излишней лояльности и примиренческих настроениях, идущих вразрез с действующим Положением о штрафных подразделениях, члены Военного совета указали на недопустимость подобных действий впредь. Это звучало как обвинение в недооценке и недопонимании всей полноты и сложности возложенной на него ответственности, ставило под сомнение соответствие его командирских морально-волевых качеств нормам строгой партийной требовательности и принципиальности. Военный совет усматривал шаткость в способности комбата успешно решать поставленную перед ним задачу.

Нельзя сказать, что Балтус остался глух к опасности предостережения, но больше его задело все-таки другое. То, что в списке двадцати семи счастливчиков не оказалось фамилии Колычева, которого он успел так неосторожно и опрометчиво обнадежить.

Несмотря на скупость внешних проявлений и кажущуюся замкнутость, выработанные в нем характером и условиями службы, Балтус крайне щепетильно и болезненно относился ко всему, что затрагивало его имя, могло хоть вскользь, ненароком, нанести ущерб репутации, выставить в глазах подчиненных человеком пустых дел и обещаний. Зная досконально «кухню» штабного делопроизводства, он предполагал, что «доработка вопроса» свелась к простейшей из возможных, чисто механической операции – усекновению. Список скорее всего был спущен до низового писарского стола и принят к исполнению рядовым штабного пера, который и произвел сию операцию, проведя ручкой, как скальпелем, чернильные вычерки-надрезы по заданной формуле «два к одному». Два вычерка – пропуск, два вычерка – пропуск.

Балтуса не поставили даже в известность, хотя должны были либо вернуть представления в штаб батальона для уточнения, либо привлечь к доработке с правом решающего голоса комбата. Но не сделали ни того, ни другого, чем еще сильней разожгли протестное негодование Балтуса: судьба людей была решена не им, комбатом, официальным полномочным лицом, кому по должности предоставлено было это право, а ничтожным безымянным канцелярским винтиком, который бесстрастным исполнительским росчерком пера поделил штрафников на правых и левых.

Балтус тяготился внезапно возникшей виной перед Колычевым и теперь, дожидаясь его прихода, продолжал досадовать на себя и раздражаться против подставивших его штабных крыс, как раздражался и досадовал всякий раз, когда случалось не по своей воле оказываться в неловком положении, за которое он считал себя менее всего ответственным.

В конце концов, не столь важно, кто из штрафников именно – Петров, Иванов, Сидоров, люди с ничего не говорящими для него фамилиями, – получил долгожданную свободу, а кто нет. Освобождения заслуживали все представленные. Но Колычев…

Колычева Балтус приметил еще тогда, по дороге на фронт, когда назначал его на должность командира взвода. Знакомясь с личными делами штрафников-офицеров, Балтус, это было его излюбленное занятие, проверял их известной екатерининской фразой «казнить нельзя помиловать», отыскивал и затем держал в поле зрения тех, истинная суть которых, по его мнению, соответствовала смысловому значению фразы с запятой на второй позиции…

Размышления Балтуса прервал негромкий стук в дверь.

– Войдите!

В дверном проеме возникла фигура Колычева. Переступив порог, Павел вытянулся в струнку и, вскинув руку к замызганной выцветшей пилотке, четко, по-уставному доложил:

– Гражданин майор, командир взвода штрафник Колычев по вашему приказанию прибыл.

Балтус приподнялся из-за стола навстречу, жестом руки указал на стоявший у противоположной стороны фабричный городской стул с высокой изогнутой спинкой.

– Присаживайся.

Павел послушно прошел к столу, опустился на указанное место.

– Догадываешься, зачем я тебя вызвал?

Павел неопределенно пожал плечами, отметив про себя, что разговор начинается на «ты», что само по себе уже было необычно.

Балтус, по-видимому, и не заботился его ответом.

– Давай-ка мы с тобой для начала побалуемся чайком. Без церемоний и субординаций, – предложил он, прищурившись на Павла. – Хочешь крепкого, настоящего, грузинского?..

Говоря так, Балтус переместился к входной двери, высунулся в коридор, окликнул ординарца:

– Гатаулин! Пару стаканов чаю!

Все это время Колычев, борясь с нарастающим притоком внутренней нервной дрожи, чтобы не дать прорваться ей наружу, следил за комбатом, приходил во все большее замешательство, не в состоянии понять, что происходит, что предваряет собой странный загадочный прием, оказываемый ему грозным, не похожим на себя комбатом. Что таится за необычностью его поведения? Судя по благожелательному настрою Балтуса, готовиться следовало к чему-то приятному и волнительному, что, безусловно, подивит и порадует. Но к чему?

С того момента, как два часа назад Колычев получил приказ явиться в штаб к 10.00 лично к комбату, он терялся в догадках, силясь представить, чем может быть вызван интерес Балтуса к его персоне. Ясно, что поводом для вызова не может служить событие обыденное – по пустякам штрафников к комбату не вызывали. Но, с другой стороны, ничего чрезвычайного, из ряда вон выходящего, в последние дни ни в батальоне, ни вокруг него не происходило. Разве что всколыхнувшее всех известие о несостоявшейся амнистии. Но Павел был не один, кого постигла неудача. Из троих представителей второго взвода путь к свободе открылся только перед Кусковым. Друзья устроили Андрею проводы. Балтус во всей этой истории ни при чем, представления на неудачников отклонены Военным советом фронта.

Вернувшись к столу, Балтус мягко опустился на стул, перевел щурящийся улыбчивый взгляд на Колычева. Спросил скорее утвердительно, чем вопросительно:

– Ну, что, судьба – злодейка, жизнь штрафника – копейка?

– Выходит, что так, – не стал отрицать Павел.

– Признаться, огорчен не меньше. Несправедливость – зло, которое выхолащивает душу обидой, подрывает веру – источник нашей силы. Предлагаю считать инцидент исчерпанным и забытым. Отныне лично для меня ты со своим позорным прошлым рассчитался, вину свою искупил полностью. – Балтус неторопливо раскурил папиросу, подвинул пачку в сторону Колычева, приглашая взглядом присоединяться. – Да и в вину твою я никакую не верю. Не было ее и нет. Чужую на себя взял, дружка своего забубенного прикрыл… Так? Или опять отпираться будешь?

Павел поежился, придержал дыхание. Ни затрагивать больную тему, ни открываться перед кем бы то ни было, кроме Махтурова, он не хотел. Но и отрицать очевидное тоже не имело смысла.

– Из-за меня же произошло, – наконец нехотя выдавил он, – а у Михайлова семья, двое детей…

– Рад, что не ошибся, – усмехнулся Балтус. – Это упрощает задачу. Оспорить решение Военного совета фронта я, конечно, не в состоянии. Но внести коррективы и произвести твою хоть и не полную, частичную, но реабилитацию, все же могу. Я хоть и командир батальона, но правами наделен командира дивизии… – Выдержав паузу, во время которой лицо его обрело привычную сухость и строгость, Балтус возвысил голос, объявил, торжественно чеканя слова: – Вверенные мне права позволяют принять решение о назначении вас на должность командира роты с присвоением вам звания – старшина. Поздравляю вас!

Павел вскочил, непроизвольно вскинул руку к виску, намереваясь, как принято, отрапортовать о верности служения Родине, но осекся, уловив неодобрительную гримасу, скользнувшую по лицу комбата, и только немо зевнул ртом.

– Да сиди ты, не дергайся! – поморщился Балтус, снова переходя с официального на доверительный тон. – В лейтенанты произвести не могу. Максимум, что возможно для штрафника, – старшина. До первого боя походишь в старшинах. А дальше видно будет. Если уцелеешь – представлю повторно, уже как комроты. И не в общем списке, а персонально. Вопросы есть?

– Все ясно, гражданин майор. Какую роту прикажете принять?

– Для командиров рот я – товарищ майор. Для тебя тоже, – с нажимом в голосе уточнил Балтус. – А что касается роты… Я намерен удовлетворить рапорт лейтенанта Ульянцева. Он давно просит о переводе в общевойсковую часть. Таким образом, можешь оставаться на второй, заменишь Ульянцева. Но могу предложить другую: либо пятую, либо седьмую. Там тоже вакансии пока не закрыты.

С выбором Павел не колебался – конечно, вторая. И не потому, что она чем-то лучше других. Во всех ротах осталось всего ничего бойцов, дай бог по взводу, и их предстояло формировать заново из пополнения. Так что разницы особой между ними не существовало. Но своя была все же родней. В ней оставались близкие люди, верные, проверенные в боях друзья-товарищи: Махтуров, Богданов, Жуков, тот же Туманенок, кому он верил как самому себе, на кого мог опереться в трудную минуту. Сделал вид, что раздумывает над предложением комбата.

– Мне, гражданин майор, все равно, какой ротой командовать. Но своя все же предпочтительней.

Балтус возражать не стал, лишь укорным взглядом отреагировал на «гражданина майора», согласно покивал головой:

– Учить тебя, думаю, нечему. Обязанности командира роты тебе известны более чем. Людей ты тоже знаешь хорошо, наверняка много лучше тех строевиков, что пришлют нам из резерва на эти должности. Тут, как говорится, флаг тебе в руки. А что касается «все равно», позволь с тобой не согласиться. До сегодняшнего дня ты хоть и командир взвода, но равный им был. Такой же штрафник, как и все. Командир роты – ипостась другая. А значит, и всем твоим старым приятельским связям конец. И перешагнуть через них нелегко, и помехой они могут быть. Подумай, может, тебе все же другую роту дать, а Ульянцев подождет?

– Нет, – твердо возразил Павел. – Решение принято. Разрешите принять вторую роту?

– Сколько человек в строю осталось?

– Точно не знаю, но не больше взвода. В моем – семнадцать штыков.

– А сколько из вас тех, кто поступил в батальон вместе с тобой, в Пензе?

– Трое. Я, Махтуров и Туманов.

Балтус откинулся на спинку стула, перевел взгляд в потолок, что-то прикидывая в уме. В кабинет бесшумно, без стука и доклада, вошел ординарец старшина Гатаулин. Молча расставил стаканы с чаем на столе и так же молча остался стоять у стола, ожидая распоряжений комбата.

– Свободен! – коротко бросил ему комбат и, возвращаясь к разговору с Колычевым, заговорил о том, что занимало и заботило его, по-видимому, все последние дни: – Вот таких гвардейцев наоборот больше в батальон ждать не приходится. Фронты двинулись вперед. А значит, и нарушителей 227-го приказа не станет. Разве что единицы. Лагеря тоже основательно подчищены. Вся уголовная мелкота и приблатненная шушера уже пропущены через штрафные подразделения. Заводских рабочих теперь тоже судят реже. Какой начальник хочет, чтобы его людей сажали. А кто план выполнять будет? Его же за срыв и накажут. Значит, кто остается? Из лагерей уголовники калибром покрупней: грабители, бандиты, убийцы. Плюс разный сброд с освобожденных территорий – так называемые примаки и прямые пособники фашистов. Те, кто в 41-м бросил оружие и у чужих баб под подолом укрытие нашел. Или, хуже того, состоял в непосредственном услужении у фашистов, работал на них. Жалкие трусы и вражьи прихвостни. Да к тому же разрешено теперь брать политических по 58-й статье, у кого срок до 10 лет. Враги советской власти. Белогвардейские недобитки, троцкисты, провокаторы, предатели партии и народа. – Балтус сделал передышку. – Вот с каким контингентом, Колычев, придется скоро нам с тобой иметь дело. Это надо представлять себе четко и ясно, иначе не обеспечить главной поставленной перед нами задачи – создать крепкое боеспособное подразделение, готовое выполнить любой приказ командования. – Балтус в задумчивости побарабанил пальцами по крышке стола. – Последние пять лет перед войной я служил в лагерях и по опыту знаю: абсолютное большинство рецидивистов-уголовников – законченные мерзавцы. Единственный доходчивый довод, который способен приводить их в чувство и подчинять приказу, – это ствол командирского пистолета…

Задержав взгляд на стакане с остывающим чаем, Балтус, как запоздало спохватившийся хозяин, поймавший себя на допущенном промахе, поспешил исправить ситуацию, повторил приглашение не стесняться, чувствовать себя свободней.

Чаепитие проходило в сосредоточенном молчании. Погрузившись в себя, оба размышляли каждый о своем. Наконец, видимо, придя к какому-то устраивающему его заключению, Балтус встрепенулся, поднял голову:

– Ты кинокартину о комдиве Чапаеве видел?

Довоенную кинокартину о легендарном комдиве, к тому же земляке, Колычев, конечно, видел. Но что за вопрос?

– Где место командира в бою – помнишь?

Еще бы не помнить! Всякий, кто носит на плечах офицерские погоны, искушен курсантской заповедью: личный пример – решающий фактор успеха подразделения в атаке. Заподозрив подвох, Павел, осторожничая, отвечал односложно:

– У нас, Колычев, по-другому. Штрафная и обычная стрелковая рота – далеко не одно и то же. Обязанности и функции командира в принципе схожие, но у нас своя специфика, свои отличительные особенности. Командир штрафной роты – это, с одной стороны, тот же воинский начальник с известными тебе атрибутами и назначением, а с другой – карающий меч органов, кому предоставлено исключительное право не только железной рукой наводить порядок и дисциплину, но и, если потребуют обстоятельства, единолично решать судьбу штрафников. Те, кто преступает закон вторично, особенно на передовой, в боевой обстановке, подлежат расстрелу на месте. Ты еще до боя должен иметь четкое представление, кто готов честно искупить вину кровью и пойдет грудью на пулеметы, а кто не преминет нырнуть в воронку и «проголосовать ногами». Или влепить тебе пулю в спину. Поэтому место командира штрафной роты в атаке – строго позади атакующей цепи. Он должен видеть все и вся. И каждый штрафник, бегущий в атаку, тоже должен шкурой, затылком чувствовать на себе и твой всевидящий глаз, и зрачок твоего пистолета. Знать, что кара неминуема и следует за ним неотступно. Твоя рука тоже дрожать не должна. Дашь слабину – не командир… – Балтус пожевал губами, прислушиваясь к внутреннему голосу, и решительно заключил: – А потому, чтобы сто раз попусту не хвататься за кобуру, а сразу заявить, кто в роте есть кто, можешь для наглядности шлепнуть одного-двух самых ненавистных гнид. Дело на тебя заводить не буду.

Для начала небольшой ликбез, что такое штрафной батальон и история этого явления. Штрафные части - специальные воинские формирования в армии, куда во время войны или боевых действий в качестве своеобразного наказания направляются провинившиеся военнослужащие, совершившие самые разные преступления. Впервые в России штрафные формирования появились еще сентябре 1917 года, однако из-за полного коллапса в государстве и развале в армии, данные части не принимали участия в боях и были впоследствии расформированы. Штрафные батальоны в РККА появились на основе сталинского приказа №227 от 28 июля 1942 года. Формально, данные формирования в СССР существовали с сентября 1942 по май 1945 года.

Миф 1. «Штрафные части в РККА были многочисленны, половина красноармейцев воевала в штрафбатах».

Обратимся к сухой статистике численности штрафников в СССР. Согласно, архивным статистическим документам, численность (округленно) штрафников в РККА: 1942г. - 25 т. 1943г. - 178 т. 1944г. - 143 т. 1945г. - 81 т. Всего - 428 т. Таким образом всего в штрафных частях во время великой отечественной войны побывало 428 тысяч человек. Если учесть, что за время Великой Отечественной Войны, ряды вооруженных сил Советского Союза прошло 34 млн. человек, получается доля солдат и офицеров которые были штрафниками не более 1,25%. Исходя из приведенных выше статистических данных, становиться понятным, что численность штрафных батальонов сильно преувеличена и влияния штрафных частей на общую обстановку как минимум не решающая.

Миф 2. «Штрафные части формировались только из заключенных и преступников СССР».

Данный миф разбивает собственно текст самого приказа №227. «…Сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины». Для рядовых бойцов и младших командиров, виновных в аналогичных нарушениях, в пределах армии создавалось от 5 до 10 штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой). Таким образом стоит отличать штрафную роту и батальон, это принципиально разные боевые части.

Штрафные батальоны формировались из офицерского состава, которые провинились перед социалистическим отечеством, а не преступники, которых специально собрали в отдельный батальон, что бы их «немцы убили». Конечно, в штрафные части могли попасть не только военнослужащие, направлялись так же и лица, осужденные органами Советского Союза, но судам и военным трибуналам было запрещено отправлять осужденных в качестве наказания в штрафные части лиц, которые были замешаны в контрреволюционной деятельности, а так же лиц осужденных за грабежи, разбой, многократное воровство и всех лиц которые имели в прошлом судимость за выше перечисленные преступления, а так же тех кто не один раз дезертировал из РККА. По остальным делам, для отправки лица на службу в штрафные части, учитывалась личность осужденного, подробности совершения преступления и другие подробности дела. Не всем и не каждому выпадал шанс искупить своё преступление кровью перед Родиной.

Миф 3. «Штрафбаты были небоеспособны».

Однако наоборот, штрафные батальоны отличались серьезной боеспособностью и ставили эти части на самые опасные, и трудные участки фронта. Штрафные батальоны не нужно было насильно поднимать в бой, желание вернуть офицерские погоны и реабилитироваться перед Родиной было крайне велико.

По воспоминаниям Александра Пыльцина (российский и советский писатель, участник Великой Отечественной войны, историк. Награждён дважды орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны II степени, орденом Красного Знамени и медалью «За отвагу»): «Наши подразделения были срочно переброшены на самое опасное направление, усилив собой боевые порядки полка. Перемешавшись с его солдатами, мы заметили, что в их рядах возникло какое-то оживление. Ведь понимали они, что рядом с ними в роли рядовых бойцов находились недавние офицеры в самых разных званиях и в атаку они пойдут вместе. И в них будто влилась какая-то свежая необоримая сила».

Во время наступления на Берлин штрафникам приказали первыми форсировать Одер и создать плацдарм для стрелковой дивизии. Перед боем они рассуждали так: «Хоть сколько-нибудь из более чем сотни штрафников роты, да доплывут, а если доплывут - то не было еще у них невыполнимых задач. И пусть маленький плацдарм захватят, но будут удерживать его до последнего. У штрафников назад пути не будет», - вспоминал Пыльцин.

Миф 4. «Солдат штрафных частей не жалели и отправляли на убой».

Обычно данный миф идет рядом с текстом из сталинского приказа №227 «...поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины». Однако, почему-то забывают привести специальные пункты из «Положения о штрафных батальонах действующей армии», в котором указанно: «п.15. За боевое отличие штрафник может быть освобожден досрочно по представлению командования штрафного батальона, утвержденному военным советом фронта. За особо выдающееся боевое отличие штрафник, кроме того, представляется к правительственной награде». Исходя из этого становиться понятно, что главное для освобождения от наказания штрафбатом является не смерть и «пролитие крови», а боевые заслуги.

Конечно, штрафные части теряли больше солдат чем обычные гарнизоны РККА, однако не стоит забывать, что их отправляли на «самые трудные участки фронта», при этом штрафные части показывали свою боеспособность. К примеру, по результатам Рогачевско-Жлобинской операции в феврале 1944 года, когда Восьмой штрафной батальон действовал в тылу врага в полном составе, из чуть более 800 штрафников, около 600 были переведены в обычные части РККА, без «пролития крови», а именно за боевые заслуги перед Родиной. Редкая боевая задача выполненная штрафниками, оставалась без внимания командования и награждения солдат. Командование было заинтересованно в отбывания наказания красноармейцев в штрафных частях и в выполнении приказа, а не в их бессмысленной смерти на фронте. В своё время, К.К. Рокоссовский, хорошо охарактеризовал слова «искупить кровью», как не более чем эмоциональное выражение, призванное обострить чувство долга и ответственности на войне за свою вину.

Миф 5. «Штрафники шли в бой без оружия».

На самом деле, штрафные батальоны, имели вооружение ничуть не хуже чем в обычных частях РККА, а кое-где - даже и лучше, связано это было с тем, что эти части отправляли, как правило, только на «самые сложные участки фронта». Из воспоминаний уже упомянутого выше А.В. Пыльцына: «Хочу обратить внимание читателя на то, что наш батальон постоянно пополнялся новым оружием в достаточном количестве. У нас уже были ещё не широко применяемые в войсках новые автоматы ППШ вместо ППД. Получили мы и новые противотанковые ружья ПТРС (т.е. Симоновские) с пятизарядным магазином. И вообще недостатка в оружии мы никогда не испытывали.

Об этом я говорю потому, что нередко в послевоенных публикациях утверждалось, будто штрафников гнали в бой без оружия или давали одну винтовку на 5—6 человек и каждый, кто хотел вооружиться, желали скорейшей гибели того, кому оружие досталось. В армейских штрафных ротах, когда их численность превышала иногда тысячу человек, как мне рассказывал уже через много лет после войны офицер Михайлов Владимир Григорьевич (к сожалению, теперь уже покойный), командовавший тогда такой ротой, бывали случаи, когда просто не успевали подвезти нужное количество оружия и тогда, если перед выполнением срочно поставленной боевой задачи не оставалось времени на довооружение, одним давали винтовки, а другим — штыки от них. Свидетельствую: это никак не относилось к офицерским штрафбатам. Оружия, в том числе и самого современного, там всегда хватало» .

Таким образом, подходя к вопросу о штрафных частях, не в коем случае нельзя говорить о бесполезности таких подразделений и тем более отрицать героизм солдат, которые точно также сражались за свободу и независимость социалистического Отечества, как и другие части РККА. В тоже время, ни в коем случае нельзя говорить, что всё держалось на штрафных частях, что кругом были штрафные части и что их использовали как «пушечное мясо». Это самое настоящие кощунство по отношению к людям, которые прошли штрафные подразделения СССР.

ЦАМО РФ. Картотека Военно-медицинского музея по учету госпиталей.
Пыльцын А. В. «Штрафбат в бою. От Сталинграда до Берлина без заградотрядов».
Пыльцын А. В. «Страницы истории 8-го штрафного батальона Первого Белорусского фронта».

при чем на весь фронт таких батальонов было не более трёх.В дивизиях по штатному расписанию не могло быть больше чем одного штрафного батальона и провинившихся за то или иное преступление переводили туда сроком не более трех месяцев а если в течении указанного времени боец был ранен,проявил геройство,привел языка то он восстанавливался раньше отведенного срока в звании и во всех регалиях с направлением в свою войсковую часть. Бесспорно лишь то что основной задачей штрафных батальонов являлось прорыв линии обороны,разведка боем,удержание стратегически важных высот а так же их удержание,штурмы для отвлечения внимания противника.
Командование штрафниками осуществлялось кадровыми офицерами которых назначали приказом хотя довольно часто офицеры сами писали рапорта с просьбой назначить их командовать штрафниками.Это было обусловлено несколькими причинами:
1-Штрафная категория была несколько выше чем в войсках
2-Тройной денежный оклад
3-Год службы в штрафбате шел за три и другие "льготы"
За войну на всех франтах было порядка 65 штрафных батальонов и 1037 штрафных рот,но постоянным только был 9 отдельный штрафной батальон который просуществовал с 1942 по 1945 год.
Попадали в штрафники по множеству причин:
-Не выполнение приказа
-Трусость в бою
-Оскорбление офицера
-Пьянство
-Кража и многое другое.
Согласно положению о штрафных батальонах срок нахождения определялся от одного до трёх месяцев,то есть человек мог проходить службу не все 3 месяца но и один и два.Для уголовников исчисление шло по принципу 10 лет=3 месяцем в штрафниках,5-8 лет=2 месяцам,до 5 лет=1 месяц.
Если солдат или офицер погибал в штрафбате то его семье полагалось пенсия,так же пенсия назначалась по инвалидности но с одной оговоркой,данная пенсия не распостранялась на политических,осужденных за бандитизм,убийства и разбой.Очень интересный факт о котором мало известно,штрафбаты изначально появились у немцев а не у нас.Это случилось после зимнего отступления немецких войск когда в немецких войсках была расшатана дисциплина,моральный дух упал,появилось паникерство и как следствие массовое дезертирство и многое другое.Немецкое командование приняло меры по восстановлению дисциплины в следствии чего было сформировано 100 немецких штрафных рот (данные основаны на приказе №227).
Штрафники были так же и из ВВС СССР так называемые дисциплинарные эскадрильи в которые попадали офицеры летного состава но только за проступки не связанные с уголовными преступлениями.В такие своеобразные дисциплинарные эскадрильи могли попасть даже за неисправность своей летной машины или возращение на базу с не израходованным боезапасом.Но к весне 1943 года такой "летный штафбат" изжил сам себя.
Теперь немного о так называемых заградотрядов НКВД.В сущности основная функция заградотрядов была охрана стратегических объектов,выявление диверсантов,сбор и дальнейшая фильтрация бежавших с поля боя солдат и офицеров,формирование из них же подразделений и отправка на передовую.В 1944 году согласно приказу за №0349 29 данное формирование НКВД было расформировано а личный состав направлен в стрелковые дивизии.

Из-за таких фильмов, как «Штрафники» Льва ДАНИЛОВА и «Штрафбат» Николая ДОСТАЛЯ, где сыграли звезды отечественного кино, может создаться впечатление, что Великую Отечественную войну выиграли уголовники из штрафных батальонов, жиденько разбавленные репрессированными офицерами, которым в спину стреляли палачи из заградотрядов. Самое время развенчать подобные небылицы.

- Досталю , заявившему, что Гитлер лучше Сталина , «потому что Гитлер уничтожал чужие народы, а Сталин - свой», и всяким гозманам-сванидзе плевать на истину, - считает 92-летний Александр Пыльцын , бывший командир роты 8-го Отдельного штрафного батальона, добровольно прослуживший в нем два года вплоть до Победы. - Мы считали, что офицерские штрафбаты - это были фактически элитные войска. Самые упорные, самые надежные. Поэтому никогда заградотрядов за ними не было. И уголовников в них не было. Командирами рот назначались только боевые офицеры, а не воры в законе, как выдумал сценарист Володарский .

Ленинградский историк Игорь Пыхалов провел колоссальную архивную работу, подтвердил слова Пыльцына и с цифрами опроверг мифы о штрафниках и заградотрядах.

МИФ 1.

У побывавших в плену и вышедших из окружения бойцов практически не было шансов пройти проверку НКВД и миновать ГУЛАГ или штрафбаты.

По сводным данным спецлагерей, с октября 1941 г. и до 1 марта 1944 г. проверку проходили 44 784 офицера и 256 208 рядовых и сержантов, побывавших в плену, и 11 602 военнослужащих, вышедших из окружения. Всего 312 594 человека.

В среднем из рядового и сержантского состава благополучно проходили проверку свыше 91 процента бойцов. К офицерам относились много жестче. Свыше трех процентов арестовывали, около 30 процентов, а с лета 1943 г. и до осени 1944 г. 36,09 процента в среднем ежемесячно направлялись в штрафбаты. Но более 60 процентов проверку проходили. Из них почти две трети возвращались в армию, остальные направлялись в конвойные войска, в оборонную промышленность или в госпитали.

МИФ 2.

Создавались тысячи неофицерских штрафбатов, в которых сложили головы миллионы штрафников.

Эти «неоспоримые» миллионы подсчитаны так. После выхода сериала «Штрафбат» Эдуард Володарский неоднократно заявлял, будто в войну у нас были «тысячи штрафбатов». Но 27 октября 2010 г. в передаче «Линия жизни» он назвал их «уточненное» число - 980. Если его умножить на 800 - предельную численность батальона, установленную приказом № 227 («Ни шагу назад!») от 28 июля 1942 г., то получится, что в них могли служить 784 000 человек. Хотя в реальности бойцов могло быть гораздо меньше. Откуда же тогда миллионы?

А вот откуда. Максимальный срок службы для «бойцов-переменников», как официально называли штрафников, был три месяца. То есть как минимум четыре раза в году их состав полностью обновлялся. А еще и воевали четыре года! Умножай не хочу. И записывай скопом в убитые. А кто проверит?

К ним добавляли якобы неучтенные батальоны, фигурировавшие хотя бы раз в чьих-либо воспоминаниях. Так, 2-я Гвардейская армия, согласно воспоминаниям украинского ветерана, обросла еще пятью неучтенными штрафными батальонами. Но никаких подтверждений эта информация не получила.

В среднем на протяжении всей войны в год воевали от силы 25 штрафных формирований, а вовсе не 65, поскольку из-за быстрого перемещения фронтов их просто не успевали создавать и укомплектовать или внезапно расформировывали.

Доля штрафников достигала максимум 0,42 процента численности действующей армии.

В таблице приведена численность ежегодно направляемых штрафников согласно архивным отчетно-статистическим документам без учета состава штурмовых бригад 1941 г., куда тоже направлялись проштрафившиеся. Всего же через Советские Вооруженные Силы за время войны прошли 34 млн. 476 тыс. 700 человек. Но вклад в Победу 428 тыс. штрафников нельзя недооценить. Они выполняли самые сложные боевые задачи, и смертность их в 3 - 6 раз превышала уровень потерь обычных войск.

МИФ 3.

Сталин придумал заградотряды, в которые набирали тюремный сброд, за обещанную свободу расстреливавший своих при отступлении.

Заградотряды были еще в армии Петра I на случай дезертирства во время Полтавской битвы. В Гражданскую войну их создавали и белые, и красные. Были они и у Наполеона , и у Гитлера для предотвращения массового бегства с поля боя.

В СССР они появились в июле 1941 г. И по сей день никому из историков не удалось найти в архивах ни одного доказательства, что заградотряды стреляли на поражение по своим. Возможно, документы еще не открыты.

«Видел заградительный отряд при обстоятельствах весьма драматических. В районе высот Пять Курганов прижали нас немцы так, что драпали мы, побросав шинели, в одних гимнастерках. И вдруг наши танки, а за ними лыжники - заградительный отряд. Ну, думаю, вот она, смерть! Подкатывает ко мне молодой капитан-эстонец. Возьми, говорит, шинель с убитого, простудишься...»

Из воспоминаний Героя Советского Союза Петра Лащенко , командовавшего дивизией в Курской битве:

«Заградотряды находились в удалении от передовой, прикрывали войска с тыла от диверсантов и вражеского десанта, задерживали дезертиров, которые, к сожалению, были; контролировали порядок на переправах, направляли отбившихся от своих спецподразделений солдат на сборные пункты. Но я не знаю, чтобы кто-нибудь из них стрелял по своим. Я запрашивал документы на этот счет, но таковых не нашлось».

Теперь сочиняют небылицы те, кто знает о войне по картинкам, - говорит кавалер ордена Александра Невского Анатолий Ефремов . - Да, на угрожающих участках выставлялись такие отряды. Эти люди не какие-то изверги, а обычные бойцы и командиры. Играли они две роли. Прежде всего готовили оборонительный рубеж, чтобы отступающие могли на нем закрепиться. Во-вторых, пресекали паникерство. Когда наступил перелом в ходе войны, я не видел больше этих отрядов.

Высшее командование часто ругало заградотряды за то, что при отступлении наших частей они сами вступали в бой, неся большие потери. Во время обороны Сталинграда заградотряд 62-й армии двое суток вел бой с превосходящими силами противника за оставленный нашими бойцами железнодорожный вокзал.

19 сентября 1942 г. командование 240-й стрелковой дивизии Воронежского фронта дало задание одной из рот заградотряда 38-й армии помочь частям зачистить рощу от группы немецких автоматчиков. Рота потеряла 31 бойца. Подобных примеров множество.

В силу специфических задач в заградотряды набирали лучших из лучших: образованных спортсменов-лыжников, борцов, пловцов, гребцов, альпинистов. А также охотников, лесников, милиционеров, пожарных. Преимущественно это были сибиряки и дальневосточники. Видимо, этим и объясняется миф «о тюремном сброде».

За что попадали в штрафбат

По данным Александра Пыльцына, с осени 1944 г. около 65 процентов штрафников составляли офицеры, побывавшие в плену, окружении или задержанные заградотрядами. Но были и другие случаи.

Один командир после боя, в котором его часть понесла большие потери, использовал пайки и водку, поступившие на убитых в этом бою солдат, чтобы помянуть их в минуту затишья. Его обвинили в разбазаривании продовольственного имущества и дали месяц в штрафном батальоне.

Для штрафников было характерно совсем другое поведение. Например, во время боевой операции батальон захватил грузовик противника, везущий немцам шнапс. Зима, холод, а тут такой трофей! Но штрафники просто расстреляли весь груз, чтобы избавить от искушения идущие следом строевые части.

Флотский офицер, начальник корабельных ремонтных радиомастерских, поймал по радио выступление Геббельса . И, подзуживаемый коллегами, перевел его речь на русский. Получил месяц за содействие немецкой пропаганде.

Раненый лейтенант попал в госпиталь, расположенный не так уж далеко от его дома. Написал жене, мол, приезжай. Жена не торопилась, муж заподозрил неладное. И сбежал домой с оружием. Застал жену в постели с любовником. Ну и рассчитался с ними по-фронтовому - обоих застрелил. Попал в штрафбат на три месяца.

Летчик по фамилии Смешной не смеялся, когда один из его подчиненных вдруг начал в воздухе совершать трюки. В итоге разбил машину и сам погиб. За отсутствие в группе настоящей дисциплины Смешного определили в штрафбат на два месяца.

Нельзя простить

В книгах Александра Пыльцына много боли и гордости за штрафников. Но один случай он не может простить командирам. Перед самой Победой большинство бойцов его штрафной роты под Берлином подорвались на минном поле. Хотя саперы сказали, что мин на нем вообще нет.

Так до конца войны меня и мучили сомнения: нет ли в том моей вины? И вот полгода спустя комбат (уже к тому времени полковник) Батурин на батальонном празднике под Берлином 9 мая 1945-го открыл мне тайну. Он сказал мне по секрету, что тогда по приказу генерала Батова нашу роту преднамеренно пустили на минное поле. Войска Батова несли там большие потери. Вот, наверное, генерал и решил за счет штрафников разминировать поле для наступления своих войск.

ВЛ / Статьи / Интересное

16-01-2016, 15:34

Первый штрафбаты появились у немцев

Вообще, практически, все, что связано с историей создания штрафных батальонов и рот и их участием в боевых действиях, обросло массой мифов, легенд и, даже, прямых инсинуаций. При этом западные историки и их подпевалы, которых немало развелось нынче на территории бывшего СССР, начисто «забывают», что первые штрафные подразделения появились не у нас, а у вермахта, причем, намного раньше.

Но, что же представляли собой немецкие штрафные подразделения? Дисциплинарные батальоны появились в немецкой армии еще до начала Второй мировой войны. В 1939 году их насчитывалось восемь. В них содержались военнослужащие, совершившие различные правонарушения. Использовали их, главным образом, как военно-строительные и саперные части. После победоносной польской кампании дисциплинарные батальоны расформировали, посчитав, видимо, что в вермахте больше никогда не будет трусов, разгильдяев и преступников.

Но начавшаяся война с СССР показала: боевой дух многих солдат и офицеров следует подкреплять не только поощрениями и наградами. Контрнаступление советских войск под Москвой в декабре 1941 года переросло в общее наступление Красной Армии. Группа армий «Центр» оказалась в какое-то время на краю пропасти. На некоторых участках германские части в панике отступили, бросив на произвол судьбы сотни автомашин, артиллерию, танки. Гитлер был в бешенстве. В результате последовал приказ фюрера от 16 декабря 1941 года, запрещавший сдавать позиции без соответствующего разрешения сверху. Солдат, дезертировавших с линии фронта, расстреливали на месте.

Наведя элементарный порядок на позициях, гитлеровское руководство создало на Восточном фронте 100 штрафных рот. Или, как их официально именовали, частей испытательного срока. Сроки там давали от полугода до пяти лет. Их осужденные должны были отбывать «от звонка до звонка». Ни ранение, ни геройское поведение на передовой срок не сокращали. То есть, немецкий солдат не мог искупить свою вину кровью, в отличие от советских «штрафников». Из госпиталя раненый снова возвращался свой штрафбат. Причем, никаких орденов и медалей немецким «штрафникам» не давали.

Численность этих подразделений на Восточном фронте была строго определенной - 16500 человек, что соответствовало штату пехотной дивизии. 100 штрафных рот равномерно распределили по всему советско-германскому фронту. При этом неукоснительно соблюдался принцип кастовости: существовали офицерские штрафные роты, унтер-офицерские и солдатские. Иногда из тактических соображений их объединяли в батальон. Понятно, что эти части посылали в самое пекло, без прикрытия артиллерии, танков и авиации.

Свои штрафные подразделения имелись и в войсках СС. Самым известным из них стал батальон Дирлевангера, «прославившийся» зверствами над мирным населением. Сам Дирлевангер в юности отсидел срок за изнасилование, и окружение подобрал себе соответствующее.

Подавляющая часть немецких «штрафников» была на Восточном фронте. Но в октябре 1942 года и во Франции появилась 999‑я бригада, представлявшая собой штрафное соединение. Любопытно, что ее сформировали из коммунистов, социал-демократов, уголовников и гомосексуалистов, находившихся в концлагерях.

По официальным данным, через систему немецких штрафных батальонов во время Второй мировой войны, прошли 198 тысяч человек.

Наши штрафбаты были совсем другими

К июлю 1942 года на советско-германском фронте сложилась тяжелейшая для нашей страны ситуация. Однако, многие западные «историки», как и наши «гуманисты», падкие на любую «сенсацию», комментируя содержание «кровожадного», по их мнению, приказа «Ни шагу назад!», как правило, упускают ту его часть, где содержится оценка обстановки.

Поэтому позволю себе дословно процитировать некоторые строки из приказа №227: «Каждый командир, каждый красноармеец и политработник должны понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского Союза - это не пустыня, а люди: рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, - это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн. населения, более 80 млн. пудов хлеба в год и более 10 млн. тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину».

Видимо, комментарии тут излишни. На чашу весов была поставлена судьба всего советского народа, более того, всего славянства. Поэтому и меры предпринимались экстраординарные. Одной из них и было создание штрафных подразделений.

Опять читаем приказ №227:

«Сформировать в пределах фронта от 1 до 3 (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.

Сформировать в пределах армии от 5 до 10 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной».

Как видите, в штрафбаты направлялись только офицеры и к ним приравненные лица, причем, решение об этом принимали начальники в должности не ниже командира дивизии. Небольшая часть офицеров попадала в штрафбаты по приговорам военных трибуналов. Перед направлением в штрафбат офицеры подлежали разжалованию в рядовые, их награды передавались на хранение в отдел кадров фронта. Направлять в штрафбат можно было на срок от месяца до трех.

«Штрафники», получившие ранения или отличившиеся в боях, представлялись к досрочному освобождению с восстановлением в прежнем звании и правах. Погибшие восстанавливались в звании автоматически, а их родным назначалась пенсия «на общих основаниях со всеми семьями командиров». Предусматривалось, что все штрафники, отбывшие положенный срок, «представляются командованием батальона военному совету фронта на предмет освобождения и по утверждении представления освобождаются из штрафного батальона». Все освобожденные восстанавливались в звании и им возвращали все их награды.

Штрафные же роты создавались в количестве от пяти до десяти в каждой армии. В них могли попасть и бывшие офицеры, если были разжалованы до рядовых решением военного трибунала. В этом случае, по отбытии срока в штрафроте, им офицерское звание не восстанавливали. Срок пребывания и принцип освобождения из штрафных рот был точно таким же, как и из штрафбатов, только решения принимались военсоветами армий.

Штрафные батальоны и роты являлись отдельными воинскими частями, напрямую подчиненными командованию фронта и армии, командовали ими только кадровые (штатные) офицеры и комиссары (позднее - политработники) для которых предусматривалось сокращение срока выслуги для получения очередного звания наполовину, а каждый месяц службы засчитывался при назначении пенсии за шесть месяцев. Командирам штрафников были даны исключительно высокие дисциплинарные права: комроты - как командиру полка, а комбату - как командиру дивизии. На какое-то время в бою штрафник мог заменить убитого командира, но командовать штрафным подразделением в обычной обстановке не мог даже в виде исключения. «Штрафники» могли назначаться только на сержантские должности с присвоением соответствующего звания, причем, в этом случае они получали сержантское денежное содержание.

Штрафные части использовались, как правило, на самых опасных участках фронта, им поручали проведение разведки боем, прорыв переднего края противника и т. п. Информация о том, что штрафников пулеметами гнали в бой заградотряды (об этом подробнее ниже - авт.), не подтверждается ни документами, ни воспоминаниями ветеранов. Причем, вооружены они были не хуже строевых частей и использовались совместно с другими боевыми подразделениями. К примеру, в сводке обобщенного боевого опыта 8‑й гвардейской армии значится: «Для уточнения характер обороны противника перед началом Берлинской операции на Одерском плацдарме в апреле 1945 года произведена разведка боем. Были задействованы два стрелковых батальона и две штрафные роты. Стрелковые батальоны, штрафные роты были усилены артиллерией, минометами, саперными подразделениями и залпами гвардейских минометов».

В положениях о штрафных частях предусматривалось, что за конкретные подвиги штрафники могут представляться к правительственным наградам. Вот интересные цифры, взятые из архивного документа: «В штрафных частях 64‑й армии в период боев под Сталинградом 1023 человека за мужество были освобождены от наказания. Из них награждены: орденом Ленина - 1, Отечественной войны II степени - 1, Красной Звезды - 17, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» - 134». Напомню, что в армиях были только штрафроты, так что речь идет о «штрафниках»-сержантах и рядовых.

В штрафбаты бывшие заключенные не могли попасть в принципе, если до этого они не получали офицерские звания. В штрафроты попадали и бывшие амнистированные, но только после совершения проступков в строевых частях, где проходили службу. Кроме того, в штрафроты направлялось незначительное количество осужденных по нетяжким статьям. Таким людям в ходе суда или уже в колониях давали отсрочку от отбытия наказания с направлением в штрафную роту. Как правило, это были не гражданские лица, а бывшие военнослужащие или воины из тыловых частей, осужденные военными трибуналами.

С 1943 года, когда началось активное наступление, в штрафроты стали направлять бывших военнослужащих, оставшихся в ходе боев на оккупированной территории, но не пытавшихся перейти линию фронта или примкнуть к партизанам. Тогда же стали после соответствующих проверок направлять в штрафроты добровольно сдавшихся власовцев, полицаев, сотрудников оккупационных администраций, которые не запятнали себя расправами над мирным населением, подпольщиками и партизанами, а по возрасту подлежали призыву на службу.

Мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны в наших Вооруженных Силах создавались не только штрафные роты и батальоны, но и штрафные эскадрильи. Самую первую из них в 1942 году возглавил ныне Герой Советского Союза Иван Евграфович Федоров. Недавно с документов, регламентирующих организацию штрафных эскадрилий, был снят гриф «Секретно», и в Центральном архиве Министерства обороны можно ознакомиться со спасительным для многих проштрафившихся летчиков приказом Ставки ВГК. Он был подписан Сталиным 4 августа 1942 года и устанавливал введение в воздушных армиях штрафных эскадрилий.

Как известно, Сталин очень ценил летчиков, на подготовку которых затрачивалось немалое количество времени и средств. Когда Верховному доложили, что немалое их число из-за разгильдяйства попадает в штрафные батальоны, то есть, перестает летать, он запретил такую практику и ввел институт штрафных эскадрилий. Фашистские асы с ужасом называли советских летчиков из штрафных эскадрилий «страшными соколами».

Всего за годы войны в Красной Армии было создано 65 штрафных батальонов и 1037 штрафных рот. Время существования у них было различным, некоторые расформировывались через несколько месяцев после создания, другие же воевали до конца войны, дойдя до Берлина. Максимальное количество одновременно существовавших штрафрот в июле 1943 года составило 335 единиц. Были случаи, когда отличившиеся штрафные роты в полном составе переводили в разряд строевых.

С 1943 года число штрафбатов стало резко сокращаться, и в 1944 году их осталось всего 11. В каждом - примерно по 200 с небольшим человек. Это связано с тем, что опытных офицеров в армии не хватало, их стали реже отправлять в штрафбаты, предпочитая понижать провинившихся в звании на несколько ступеней и назначать на нижестоящие офицерские должности.

История Великой Отечественной войны до сих пор изобилует умолчаниями, а то и бессознательной или вполне преднамеренной дезинформацией. Наравне со штрафными подразделениями любимой темой фальсификаторов являются заградительные отряды. Дискуссии об их месте и роли в ходе военных действий не ослабевают, о чем можно судить по разнообразию мнений в научной литературе.

Сразу же хочу подчеркнуть, что не выдерживает критики версия, будто заградотряды «караулили» штрафные части. Командир роты 8‑го отдельного штрафного батальона 1‑го Белорусского фронта полковник в отставке А. В. Пыльцын, воевавший с 1943 года и до Победы, утверждает: «За нашим батальоном ни при каких обстоятельствах не было никаких заградотрядов, не применялись и другие устрашающие меры. Просто в этом никогда не возникало такой нужды».

Известный писатель, Герой Советского Союза В. В. Карпов, воевавший в 45‑й отдельной штрафной роте на Калининском фронте, также отрицает присутствие заградотрядов за боевыми порядками их части.

И, опять же, «авторами» идеи создания заградотрядов в годы Великой Отечественной войны были те же немцы. В войсках вермахта заградительные отряды, дополнявшие полевую жандармерию, появились во время наступления Красной Армии зимой 1941-1942 годов. Задачи у заградительных отрядов были: расстрел на месте паникеров и дезертиров. Вермахт получил в свое распоряжение полевую жандармерию, которая, располагая профессионально обученными офицерами и солдатами, занималась поимкой беглецов, выявлением симулянтов и «самострелов», наведением порядка в тылу, очищением тыловых подразделений от излишествующих солдат.

Вот что писал обер-лейтенант Курт Штейгер: «В зимний период наши военнослужащие страдали от страшных русских морозов. Боевой дух упал. Некоторые солдаты пытались под разными предлогами оставить находящиеся на передовой части. К примеру, симулировали тяжелые обморожения. Поддержанию дисциплины способствовали специальные части (заградительные отряды), которые по приказу командования задерживали таких солдат. Они имели широкие полномочия, в том числе расстреливать без суда».

А как же действовали заградотряды Красной Армии? Реально заставы армейского заградотряда располагались на удалении 1,5-2 км от передовой, перехватывая коммуникации в ближайшем тылу. Они не специализировались на «штрафниках», а проверяли и задерживали всех, чье пребывание вне воинской части вызывало подозрение.

Применяли ли заградительные отряды оружие, чтобы предотвратить несанкционированный отход линейных частей с занимаемых позиций? Этот аспект их боевой деятельности иногда освещается крайне спекулятивно. Но только в воспаленных мозгах тех же фальсификаторов возникают картины расстрела в спину дрогнувших или отступивших частей. Ни один серьезный документ, ни одно воспоминание фронтовиков не подтверждают этот, любимый ненавистниками всего советского, «аргумент».

Хочу подчеркнуть: с самого начала заградительные отряды были подчинены армейскому командованию, а не органам военной контрразведки. Нарком обороны, безусловно, имел в виду, что заградительные формирования будут и должны использоваться не только как заслон для отступающих частей, но и как важнейший резерв для непосредственного ведения боевых действий. Только из-за ограниченности места на газетной полосе я не привожу примеры (подтвержденные документально) участия заградотрядов в ликвидации прорывов немцев, уничтожении их десантов, и т. д. Таким образом, заградительные отряды не только выступали в роли заслона, препятствовавшего проникновению в тыл дезертиров, паникеров, немецкой агентуры, не только возвращали на передовую отставших от своих частей военнослужащих, но и сами вели непосредственные боевые действия с противником, внеся вклад в достижение победы над фашистской Германией.

По мере изменения положения на фронтах, с переходом к Красной Армии стратегической инициативы и началом массового изгнания оккупантов с территории СССР, необходимость в заградотрядах стала исчезать. 29 октября 1944 года Сталин издал приказ, в котором признавалось, что «в связи с изменением общей обстановки на фронтах необходимость в дальнейшем содержании заградительных отрядов отпала». И уже к 15 ноября 1944 года они были расформированы, а личный состав отрядов направлен на пополнение строевых дивизий.

Немного об истории темы

Стоит напомнить, что идея создания заградотрядов возникла значительно ранее Второй мировой войны. Функцию задней шеренги фаланги достаточно подробно изложил древнегреческий историк Ксенофонт в своем произведении «Киропедия» еще в IV веке до нашей эры: «Ободрять тех, кто выполняет свой долг, сдерживать угрозами малодушных и карать смертью всех, кто вознамерится повернуть тыл, вселять в трусов больше страха, чем враги». Ну, и чем последняя шеренга фаланги не заградотряд? Нечто подобное применялось и в средневековых армиях.

Но, давайте вернемся в новую историю. Ведь, во французской армии на полях Первой мировой войны подобные действия практиковались, причем они были направлены против союзных русских частей. Как писал один из участников предпринятого генералом Нивелем в апреле 1917 года наступления, за спиной у русских солдат размещались многочисленные формирования французов, оснащенные артиллерией и готовые открыть огонь в случае, если русские дрогнут.

Нельзя не упомянуть о разыгравшейся в августе 1917 года на Западном фронте Ля-Куртинской трагедии - подавлении восстания 1‑й Особой бригады Русского экспедиционного корпуса, переброшенной в 1916 году в помощь союзным французским войскам. Дисциплина в ее частях, равно как и в соединениях на Восточном фронте, неуклонно падала; после кровопролитного наступления генерала Нивеля, о чем упоминалось выше, солдаты стали требовать отправки в Россию. Бригада была временно размещена в военном лагере Ля-Куртин департамента Крез. Брожение в войсковой среде усиливалось. Когда для военного представителя Верховного командования при Главной квартире французских армий генерала М. И. Занкевича стала очевидна бесполезность мер внушения и даже попыток блокады лагеря, мятеж был подавлен при поддержке… артиллерии.

Не останавливался перед подобными мерами и генерал П. Н. Врангель, описавший в мемуарах наведение порядка в дрогнувшем в июле 1917 года Кавказском пехотном полку посредством беглого артиллерийского огня на поражение по бегущим солдатам.

В русской армии в период Первой мировой войны специальных заградительных частей, тем не менее, не было. Охрана тыла, отлов дезертиров до 1917 года возлагались на полевые жандармские эскадроны. В районах пролегания транспортных магистралей эту задачу выполняли жандармские управления железных дорог.

Ну, и последнее по этой теме. Всего за время Великой Отечественной войны через штрафные части Красной Армии прошло примерно 428 тысяч человек. Свою вину (реальную или мнимую) подавляющее большинство «штрафников» искупило с честью. Причем, многие - своей жизнью. И кощунственно спекулировать на непростой истории великого народа, поливать грязью и помоями годы тяжелейших его испытаний. Ибо тогда, в войну, как бы ни кликушествовали нынешние и тогдашние враги, он их перенес с честью. А «штрафники»… они ведь были советскими людьми. И к их памяти следует относиться с уважением, ведь в Великой Победе есть и их очень весомый вклад.

Новости партнеров: